sobota, 31 stycznia 2009

«Я – лезйо…»

Баюн: Евгений Кугай
Толмач: City_Shaman

Я – лезйо,

Блесит во мне сталь,
Лучайно я могу подранить.
Могу я резать и губить,
Могу радетельно чоканить.

Я – полымя,

Димной вогонь,
Чо лудиват, лучит и манит.
Могу быть горной и теплить,
Могу быть галом, чо всьо спалит.

В твоих руках вогонь и сталь…


Самопетой верш-тот:

«Я – лезвие…»

Я – лезвие,

Во мне сияет сталь,
Невольно я могу поранить.
Могу я резать, убивать,
Могу старательно чеканить.

Я – пламя,

Странен мой огонь,
Он то мерцает, то сияет.
Могу быть очагом и греть,
Могу – пожаром, что сжигает.

В твоих руках огонь и сталь…

2001 г.

http://volgota.com/ia-liezio

poniedziałek, 26 stycznia 2009

Лекарь Жываго (Делянка)

Книга II. Постать 13 «Супротив дома с болванами». Шолныш 11.

Баюн: Борис Пастернак
Толмач: City_Shaman


- Ты должон всенепременно поворотиться ко своим. Я тя ажно одново дня лишнево не задоржам. Тока ты виш, чо деется-то. Как тока мы сложылись со Советной Росеей, как нас заручил ейной бардак. Таперича исправами Сибири и Восходу затыкают ейны лунки. Ты-ить ни чорта ни знаш! Покаль ты хворавшы был, стока всьо сментовался, дык. Все запасы с нашенских мангазеев выволакивают в Москву. Гля ей ето – капель в голоме, нашенские запасы минуются в етой бескокорной баклуше, как век не было, однако мы сами куличимся на полизушках. Вестовишше не ходит, зорчишны пряхи унялись, туряют тока составы с хлебом. В городе опеть зарланка, как наперьод полошення Гайды. В ответ на замятню опеть башкодьорсвует и конобоится ЧеКа.

Ну, и докуда ты похоиш такой, шкура да яханы, ледь дыхня в теле?

Неужто опеть пешком? Ить не дойдаш же ты! Покрепись, сил наберись, тода – дружная дея, дык.

Знамо, не имам права те кенесить, однако я на твоим месте до отъезду домой пайдала бы на сделле. Крайно по мергежелу, лекарем. Кляшшовшыки ето заценяют. А нашенской губернской вотдел ладовобереження зостался в старой лекарской управе.

Ну, помекай сам дык! Ты – богатич, сын темершшыка сибирсково, жонка твоя – доча издешново обшарника и черканшыка. Ты был у вольников и смотался. Как ни мекай, ето – зрада военно-переворотных врядов, ментовшшына. Таперича тебе никак не мочно зоставаться лишенцом, не при делах.

Мой место тоже не лучшее. Я тоже пайдам на сделле, в губернской вотдел народново начотничесва. И подо мною земя полыхат дык!

- Как так полыхат! А как-ить Стрельников?

- Оттово и полыхат, чо Стрельников, дык! Я ешшо наперьод баяла тебе, чо у во дополна ворогов. Таперича Багрецова Рать передавила, и бескатанных военособников ейных, которы до упаду чо ведают, курпьожыть бут. Баско бут, будече не убайкат, чобы сакм не зоставлять. И Паша мой во первых врядах особников-тех. Вон в кляшшой чекотливосси дык. Вон был на Дальоком Восходу. Слыхала, чо вон смотался, унырнул. Бают, чо во сыскивают. Однако, хорош об йом! Я не люблю хнючить, однако, еси ешшо хоша водин слово о йом выскажу, то чую, чо забазаню.

- Ты глядела во, ты доныне ешшо шыбко во глядиш!

- Однако, я выйдала за во взамуж, вон – мужык мой, Юрочка. У во – добророжонной, ятный норов. Я перед им повинна. Нет, я не сдеяла му ничо вахлово, так лекотать была бы не правда. Однако, вон – людь могутново значення, кляшшой прямоты, кляшшой чесноси людь, а я – ничтожнось супротив во. Вот в етом моя вина. Однако, хорош об етом! Кода-нить в дружной раз я сама к етому воротюсь, сулю тебе.

Кака димна жонка твоя, Тоня-та! Как с павки Боттичелли. Я была вряд, кода вона рожала. Я с ей зосско заприязнилась. Однако, и об етом позже, просю тя.

Так, пайдамы на сделле купно. Бум кожну луну имать празгу миллярдами. У нас до култышново перевороту корыстовались сибирски кредитки. Их тока давеча отфигачили, и которой-то времьо, всю твою хворось, мы жыровали вобче без акчовых тамгов. Трудно поверить, однако, уявли себе, дык! Таперича в прошедлой казначейсво приволочили целой состав цасных акчов. Бают, колымажков сорок, не малее. Вони выдрукованы кляшшыми грамотицами двух светов: синево и багрецовово, как вестовишшные марки, и подельоны на малы клетки. Синие – по петь темеров клетка, красные – по десеть темеров кожная. Линючие, патрашшые, друк вахлой, вапа метуситса.

- Я зырил ужо етих акчов. Их ввели тока-тока наперьод нашево выезду с Москвы.

http://volgota.com/liekar-zhyvagho-dielianka

piątek, 23 stycznia 2009

День вопричника (Делянка)

Баюн: Володимир Сорокин
Толмач: City_Shaman


Вытягаючи гаманок, оглядывам стекольник. Вобыкновенна наборница запасовой лобазны: чадницы «Отчина» и чадницы «Росея», водка «Аржаная» и водка «Вершовая», калач и папа, сахарки «Айов косолапый» и сахарки «Айов на Полночи», варенне яблоковый и варенне сливовый, май коровий и май постный, свежына с яханами и свежына без яханов, молозиво вобыкновенный и молозиво топльоный, кожух кладушачий и кожух перепелячий, ковбаса варена и ковбаса бивьона, взварец вишньовый и взварец дульовый, и, напослед, сырчик «Росейской».
Баская была дума тяти Государева, упокойника Николая Платоныча, чобы начисто изжыть всех чужекрайних «супермаркетов» и заместо них становить руские лобазны. И чобы в кожной лобазне – по два тока преммета кожново товару. Глыбкая и самодошлая дума-та! Потому чо руский народ богоносной любовать изо двух должон, а не изо трьох и не изо трицати трьох. Изо двух любуючи, народ гомон дыхняной имат, несомненнось во дню заутрошном в йом прибуват, от зою и от кежы народ-тот отдалеется, а всьо ето значит – удовольсвуется народ-тот. Однако, с таким народом, удовольонным, матеручи деи содеять мочно...

2006 г.

http://volgota.com/dien-voprichnika-dielianka

czwartek, 22 stycznia 2009

Марфушына умильнось (с книги «Сахарной Кремель»)

(Делянка)

Баюн: Володимир Сорокин
Толмач: City_Shaman


Выйдала Марфуша на варок, серце ейно так и колотится. А по варку-тому изо всех шеси подъездов ужо сарынь начепурьона айдат. Тута и Зина Большова, и Стасик Иванов, и Саша Гуляева, и Машка Моркович, и Коляха Козлов. С ими и выйдала Марфуша на Кляшшу Бронну вулицу. А по йой ужо дружна сарынь айдат – десятки, сотки дитьов. На Пушкинском толмаю завирнула Марфуша на Тверску, зырит – вся Тверска сарынью заполоньона. Дыбат сарынь по Тверской в сторону Кремеля могутой огромадной. Большых в могуте-той сроду не было - заказано им. Вони свои гостинки-те ужо отымали. По забочинам могуты сарыньей – ездецы-каравульшшыки движутся.
Айдат Марфуша в могуте. Шыбаетса серце ейно, замират возтырком. Всьо марудней и марудней текчот умка сарынья, всьо болей дитьов вливатся в йо с вулиц и перевулков. Вот и Манежной толмай. Пройдала во Марфуша с могутой купно. Ешшо ступ, ешшо, ешшо – и на копыльницу толмаю Багрецовово ступил унтец Марфушын. Движется могута марудным ступом, йорзат, как веблица огромадна. Весь Багрецовой толмай под вилами Марфушыными. Дых завседа заручатся от етова толмаю! Здеся вознагорождают батыров Расеи, здеся же казнят ворогов ейных.
Миг водин – и зазвоняли ходики огромадны на веже Спасской: шесь часов! Притулилась умка сарынья, унялась. Галда умолкла. Погасались вогони вокруг. И наверху, на облаках зимних лик Государя могутечный выказался.
- ЗДОРОВЫ БУТЬТЕ, САРЫНЬ РОСЕИ! – погрянул голос над толмайом.
Заревела сарынь ответно, запрыскала, замахала руками. Запрыскала и Марфуша, на Государя зырючи. Лыбится вон с облаков, тепло зырют талы евонны лазоревы. Какой розпрекрасной вон – Государь-тот Всей Росеи! Какой красной и бологий! Какой дошлой и лашшывой! Какой могутной и незадавимой!
- С БОЖЕРОЖЕННЕМ ВАС, САРЫНЬ РОСЕИ! ВЕСЬОЛЫХ ВАМ КОЛЯДОВ!
И вдруг, как в басловке, скрозь облоки от лика Государя-тово тышшы попончиков багрецовых вниз сбиваются. И к кожному попончику коробочоночка блесяная задьожона. Пымат сарынь коробочоночки-те, прыскат, тяйет попончики к себе. Хватат и Марфуша попончик, которой с неба сбился, притягиват к себе коробочоночку. Сарынь, котора вряд с ей стоит, тоже коробочоночки хватат.
- НАЛОВЧИВЫ БУТЬТЕ, САРЫНЬ РОСЕИ! – ревьот с неба.
Лыбится Государь. И миновался, как век не было.
Сльозы востырку порскают с талов Марфушыных. Клыхтаючи, прилажываючи коробочоночку-ту к яндице свойой, движется вона купно с могутой к Васильевскому взвозу мимо хорому Василию Розсолодново. И как тока мальохо повольготней в могуте-той деется, невыдюжно вскрыват коробочоночку блесяную. А в коробочоночке-той – сахарной Кремель! Истова статья Кремелю белокамново! С вежами, с соборами, со звонницой Ивану Матеручово! Прилажыват Марфуша Кремель-тот к брылам своим, ликоват во, пролизыват языком на ходу...

* * * * *
Поздо ввечере лежыт Марфуша в свойой коечке, зажавшы в куке липкой сахарну Спасску вежу. Уютно и Марфуше под одеяльницой стьожонной, уютно и веже сахарной в куке девской. Тока вострие вежы с орлом двубашковым из куки-той конурит. Лучит луна в вокно закуржанное, блесит вона на сахарном орле двубашковом. Зырит Марфуша на орла, которой баско так сахаром поблесиват, и наливаются ухяпосью талы ейны. Кляшшой был день. Баской. Умильной.
Байрам был ввечере в семьине Заварзиных: поставили вони сахарной Кремель на урундук, запалили жегалки, призыривали во, ботали. А напосля взял тятя балду, да и расколошматил Кремель-тот на постати – кожну вежу особно. А Марфушенька вежы-те кремльовски родичам пораздавала: Боровицку – тяте, Никольску – маме, Кутафью – дедуньке, Троицку – бабоньке. А Ружжейну вежу на семьинном кенесу сдумали не приедать, а покуличить до роження брательника Марфушыново. Пусь он йо приес-ка и могуты матеручевой поимат-ка. Зато стены кремльовские, соборы и звонницу Ивану Матеручово сами приели и варей китайской позапивали...
Талы закутыват Марфуша, забират орла двубашковово в рот, ложыт на язык, посусливат.
Заторкат вона наловчивым сном.
И снится ей сахарной Государь на купавом коне...

2008 г.

http://volgota.com/marfushyna-umil-nos-s-knighi-sakharnoi-kriemiel

poniedziałek, 19 stycznia 2009

Сон (с книги «Кобзарь»)

(Делянка)

Баюн: Тарас Шевченко
Толмач: City_Shaman


Вой и регочи! Пайдал я
Город-тот* позырить.

Тьон – как день. Айдам и зырю:
Круг водни ордоны
По-над умкой стоят тихой.
Камем затульоны

Яры ейные. Дикуюсь.
Позыр етот димной.
Как всьо ето посдеяно
На такой-то лыве?

Лыву-ту цари москальски
Яханом гатили.
Скока людьов тут задохли!
Сколь руды пролили!

Зырю острогу; звонница
Востра, как коточик,
И блесит вона на сонце –
Гледеть нету мочи.

Звонники звонят. А тока
Я поворотившысь –
Зырю: конь там, на камнине
Скакат, разребрившысь.

Без сьодла на йом мужык-тот
Сийит полуголой,
Без убору. И башка во
Лисом затульона.

Конь ярится, адли умку
Вот-вот перескочет.
Мужык руку-ту выжамкат,
Весь белсвет он хочет

Заграбастать. Хто таков вон?
Нету в том утаю –
На камнине зырю напис:
«Первому – Вторая».**

Вон – тот Первой, чо катовал
Нашу Украину,
А Вторая порешыла
Бедну сиротину.

Каты! Каты! Людожоры!
Набужавшысь оба,
Натибрившысь; бескултышна
У царьов жадоба.

Тока де гля вас в том польга –
Я понять хочу.
В дружной свет с собой вы взяли
Алтын ли акчу?

* город-тот - Питер
** «Петру Первому – Екатерина Вторая» - напис на кондовине болвана Петра I, которой состроен был в Питере по наказу Катерины II.

Самопетый верш-тот:

Сон (з книги „Кобзар”)
(Фрагмент)


Сміх і сльози! От пішов я
Город озирати.
Там ніч, як день. Дивлюся:
Палати, палати
Понад тихою рікою;
А беріг ушитий
Увесь каменем. Дивуюсь,
Мов несамовитий!
Як то ноно зробилося
З калюжі такої
Таке диво... отут крові
Пролито людської —
І без ножа. По тім боці
Твердиня й дзвіниця,
Мов та швайка загострена,
Аж чудно дивиться.
І дзиггрі теленькають.
От я повертаюсь —
Аж кінь летить, копитами
Скелю розбиває!
А на коні сидить охляп,
У свит — не свиті,
І без шапки. Якимсь листом
Голова повита.
Кінь басує, от-от річку,
От... от... перескочить.
А він руку простягає,
Мов світ увесь хоче
Загарбати. Хто ж це такий?
От собі й читаю,
Що на скелі наковано:
Первому— Вторая
Таке диво наставила.
Тепер же я знаю:
Це той Первий що розпинав
Нашу Україну,
А Вторая доконала
Вдову сиротину.
Кати! кати! людоїди!
Наїлись обоє,
Накралися; а що взяли
На той світ з собою?

8 грозника 1844 г., Питер

http://volgota.com/son-s-knighi-kobzar

niedziela, 18 stycznia 2009

«Я не хворам, ничо, однако...» (с книги „Кобзарь”)

Баюн: Тарас Шевченко
Толмач: City_Shaman


Я не хворам, ничо, однако
В мойой дыхне путання, сляка,
И серцо всьо саднит, саднит,
Саднит, и хнючит, не молчит,
Как безвозрасная дитина.
Чо ты хотишь в ету годину,
На чо надеешся, дыхня?
Не годь вессей бологих, нет.
Не годь сульоной ты вольготы.
Вона сама к нам не прийдат.
Царь Николай-тот йо уторкал.
А кабы нам вольготу разбужать,
Балты выточить надоть повострее,
Нам надоть бой и буесь-ту в дыхне.
Токо тода вона талы продрат.
А поиначе далей бут торкать.
Народ бут так же жыровать,
Божницы гордить, ордоны,
Хвалить царя свово бухово,
Свою державу прославлять,
И, кажысь, всьо. Ничо иньшова.


Самопетой верш-тот:

„Я не нездужаю, нівроку...”
(з книги „Кобзар”)

Я не нездужаю, нівроку,
А щось такеє бачить око,
І серце жде чогось. Болить,
Болить, і плаче, і не спить,
Мов негодована дитина.
Лихої, тяжкої години,
Мабуть, ти ждеш? Добра не жди,
Не жди сподіваної волі –
Вона заснула: цар Микола
Її приспав. А щоб збудить
Хиренну волю, треба миром,
Громадою обух сталить;
Та добре вигострить сокиру –
Та й заходиться вже будить.
А то проспить собі небога
До суду Божого страшного!
А панство буде колихать,
Храми, палати муровать,
Любить царя свого п’яного,
Та візантійство прославлять,
Та й більше, бачиться, нічого.

1858 г.

http://volgota.com/ia-nie-khvoram-nicho-odnako-z-knighi-kobzar

Катерина (с книги „Кобзарь”)

(Делянка)

Баюн: Тарас Шевченко
Толмач: City_Shaman

Дружытесь-ка, чорнобровы,
Тока не с москалями,
Москали-те – чужы люди,
Сдеют лихо с вами.

Москаль дружыт дуром,
Дуром покуличит;
Пайдат в свою Московию,
А медунка хнючит...

Не водна вона злочассит,
И бабайка мама,
Чо сродила на свет божый,
Погинат-от сама.

Серцу грусно то певать,
Еси тока правду знать;
Кто тово не знат,
Тот токо брехат.

Дружытесь-ка, чорнобровы,
Тока не с москалями,
Москали-те – чужы люди,
Сгалятся над вами.


Самопетой верш-тот:

Катерина
(з книги „Кобзар”)

(Фрагмент)

Кохайтеся, чорнобриві,
Та не з москалями,
Бо москалі – чужі люде,
Роблять лихо з вами.

Москаль любить жартуючи,
Жартуючи кине;
Піде в свою Московщину,
А дівчина гине...

Якби сама, ще б нічого,
А то й стара мати,
Що привела на світ божий,
Мусить погибати.

Серце в’яне співаючи,
Коли знає за що;
Люде серця не побачать,
А скажуть – ледащо!

Кохайтеся ж, чорнобриві,
Та не з москалями,
Бо москалі – чужі люде,
Згнущаються вами.

1838 г.

http://volgota.com/katierina-s-knighi-kobzar

«Я издивился. Де деваться?» (с книги „Кобзарь”)

Баюн: Тарас Шевченко
Толмач: City_Shaman


Я издивился. Де деваться?
Чо деять мне, чо зачинать?
Людьов, жеребей зычно клясть –
Ково там! Не гля мя та дея.
Как жыровать в чужом краю
И в одиноте бескултышной?
И скока назапьорке жыть?
Коль мог бы схрумкать кандалы,
То хрумкал бы их помальоху.
Однако зосско ковали
Каньгу двужыльную ковали.
Не схрумкать йо. Ай, люшеньки!
Яремники нешшасны мы
В диком буяне за Уралом.


Самопетой верш-тот:

„Самому чудно. А де ж дітись?”
(з книги „Кобзар”)

Самому чудно. А де ж дітись?
Що діяти і що почать?
Людей і долю проклинать
Не варт, єй-богу. Як же жити
На чужині на самотні?
І що робити взаперті?
Якби кайдани перегризти,
То гриз потроху б. Так не ті,
Не ті їх ковалі кували,
Не так залізо гартували,
Щоб перегризти. Горе нам!
Невільникам і сиротам,
В степу безкраїм за Уралом.

1847 г.

http://volgota.com/ia-izdivilsia-die-dievat-sia-s-knighi-kobzar

sobota, 17 stycznia 2009

Песня полошенниковсково коня

Баюн: Сяржук Сокалаў-Воюш
Толмач: City_Shaman


Ты сийи уверенно на мойом хрыбе,
Мы с тобой не в первой раз, брат мой, на войне.
Мы с тобой не в первой раз зачинаем бой,
Ты сийи уверенно - я бум ввек с тобой.

Припев:
Цок, цок, цок, цок - ездецы на конях,
Цок, цок, цок, цок - ты позырь, народ.
Цок, цок, цок, цок, и байрак с «Сугоном»
Цок, цок, цок, цок, гаркат нас в поход.

Зырим там, вдалечах, как глыз завальов
Нас годут занятные рати москальов.
Под вольготным небом зычит восполох -
Гля госьов несгарканных готованной дох.

Припев.

Ты сьодла не куличай, верь – не подведу,
Тока боле воли дай ты свому коню.
И не кланяйся дунцу – пролетит он здря,
Ты сьодла не куличай, не мьотай меня.

Припев.

Самопетой верш-тот:

Песьня паўстанцкага каня

Ты сядзі ўпэўнена на маёй спіне,
Мы з табой не першы раз, браце, на вайне.
Мы з табой не першы раз пачынаем бой,
Ты сядзі ўпэўнена - я заўжды з табой.

Прыпеў:
Цок, цок, цок, цок - вершнікі на конях.
Цок, цок, цок, цок - ты зважай, народ.
Цок, цок, цок, цок, і штандар з "Пагоняй"
Цок, цок, цок, цок, кліча ў паход.

Недзе там наперадзе, проста ля ракі,
Нас чакаюць свежыя царскія палкі.
А за імі - вольныя неба і мурог -
Прага неадольная новых перамог.

Прыпеў.

Ты сядла не пакідай, вер, што не зманю,
Толькі болей волі дай ты свайму каню.
Толькі болей волі дай - куля не кране,
Ты сядла не пакідай, не цугляй мяне.

Прыпеў.

Послухать самопету песню-ту по-белоруски мочно здеся: http://www.supratiu2007.narod.ru/pesni_belaruskih_bardau_1992.html (№ 22)http://www.supratiu2007.narod.ru/pesni_bel_bardau/22_manaleg_paust_kanya...

http://volgota.com/piesnia-poloshiennikovskovo-konia

środa, 7 stycznia 2009

Де бы я ни был

Баюн: Чеслав Милош (Czesław Miłosz)
Толмач: City_Shaman


Де бы я ни был, в каком-никаком урыну
на земи, ховаю от людьов укорененне в том,
чо я н е о т с е л ь.
Я как бы был слан, чобы впитать как мочно боле
светов, скусов, зыков, духов, напримать
всьово, чо есь
жеребием людя, перементовать всьо, что дознал
в волошную пестегу и утартать туда, искудова
прийдал я.


Самопетой верш-тот:

Gdziekolwiek

Gdziekolwiek jestem, na jakimkolwiek miejscu
na ziemi, ukrywam przez ludźmi przekonanie,
że n i e j e s t e m s t ą d.
Jakbym był posłany, żeby wchłonąć jak najwięcej
barw, smaków, dźwięków, zapachów, doświadczyć
wszystkiego, co jest
udziałem człowieka, przemienić co doznane
w czarodziejski rejestr i zanieść tam, skąd
przyszedłem.

http://volgota.com/die-ia-ni-byl

niedziela, 4 stycznia 2009

Людины

Баюн: Чеслав Милош (Czesław Miłosz)
Толмач: City_Shaman


Он был гольным вершобаюном свово малова народу.
Дотелева нихто там не варзал павить тамги на грамотице.

Камлання шаманов списывал он и сказ о зачале:
О первых людинах, чо народились с ротиков светков,
И имали крылы, чо давали им свет.
Никаких жырников на небе тода ешшо не было.

Потом они приели какой-то корешок, узнали грех,
И сгубили свои крылы, открылась тут темьонь.
По докуке их луна и сонцо были спеты.

Мекал он, чо ешшо на свой говор столмачит:
Гомера? Библею? Маркиза де Сада? Рильке?

А мобыть, тока сложит народну хвалопесню,
И издумат знамьо с павкой айова.


Самопетой верш-тот:

Osoby

Był jedynym poetą swego małego narodu.
Przed nim nikt tam nie umiał stawiać znaczków na papierze.

Spisywał zaklęcia szamanów i opowieść o początku:
O pierwszych ludziach, którzy rodzili się z kwiatów
I mieli skrzydła, dające im światło.
Żadnych świateł na niebie wtedy nie było.

Potem zjedli pewien korzeń, poznali grzech
I stracili swoje skrzydła, zrobiło się ciemno.
Na ich prośbę słońce i księżyc zostali stworzone.

Rozmyślał, co na swój język przetłumaczy:
Homera? Biblię? Markiza de Sade? Rilkego?

Albo tylko ułoży hymn narodowy
I wymyśli sztandar z wizerunkom niedźwiedzia.

http://volgota.com/liudiny

piątek, 2 stycznia 2009

Дитьо Европы

Баюн: Чеслав Милош (Czesław Miłosz)
Толмач: City_Shaman


1.
Мы, чьи льохки вздыхают ядрьоной вихорь деня,
и узыревамы, как ветвины роспаваются в травню,
Мы лутче тех, чо задохли.

Удовольсво мы ловим от скусных харчов
и ценим варзанне пылко лашшыться.
Мы лутче тех, хто лежыт в жальниках.

От каменки вогненной, от утасу шшыпучова,
за хторым свишшет буран бескултышных есеней,
от битомней, в хторых в корчах воет стреляной вихорь,
мы спаслись знаннем жыси и хитрованнем.

Сулельжыли дружных в чекотливы урыны, гаркали их в бой,
сами загодя отступали от квохташново дея.

Промеж дохом своим и дохом тамыра
любовали ево дох и мекали: тока лихо.

Закрючивали ковороти душегубок, тибрили папу,
так как ведали – вутро трашнее, чем лонись.

Как гонатся людям, знамы мы, чо болого, чо зло.
Подлый вум наш себе не имат дружных логих на земи.

Избатали сдамна, чо мы лутче ивсех
заполошных, нюхлых, жыси не заценившых.

2.
Уважай, чо в завотне имаш, о дитьонок Европы.
Ты – завотник тех готских соборов, бароковых божниц,
синагог, де хнюкали людины нешшасны,
книг Декарта, Спинозы и слова незыкова «чесь»,
ты чураш Леонида – спартанскова воя.
Зацени етот вопыт, что имаш в трудной времьо.

Вум имаш извострьонной и наторьонной,
знаш слабинки и выгоды кожной вешшы.
Варзаш дознать таких услад и удовольсвов,
о каких ажно не слыхали простяшшные людины.

С поммогой свойова вуму ты сходу столкуеш
выгоду с етих пользительных кенесов.
Пусь твои льохки вздыхают ядрьоной вихорь деня,
вот гля етова маловато свирепутых, однако дошлых вер:

3.
Не буват ботанню о верьхове могуты,
нонче задавлять могьот тока правда.

Не поминай о могуте, кабы не оговорили,
чо утайно споведаш облыжные знання.

Хто имат волось, робит ето из-за мантыку деяння.
Вертай за ето мантыку деяння нужоный бологодарсво.

Пусь не ведают брыли, чо высказывают чаянне,
о руках, чо подделывают наследки проверки.

Пусь не ведают руки, что подделывают наследки проверки,
о брылях, чо высказывают чаянне.

Варзай наворажывать гал безсмешно и истовьонно,
напосля сам пушшы пал, кабы сполнилось то, чо накаркал.

4.
Спитывай лесину брехни, однако - с насадки правды.
Не буть схожой с врачом, который правду вобче назникат.

Пусь твой омман ажно лутче бут, чем правда,
кабы путник ухряпаной в йом изыскал леготу и обложенне.

Напосля деня омману зя посередь своих заедыншшыков
реготать, поминавшы, как все было взаправду,
и хвалить их омман, величавшы йо «лихосью толковання»
али ажно «великим имуном».

Мы – конечные люди, хто с кинизму могьот черпать умильность.
Ажно наша двухвосость - схожая с бедовсвом.
Однако, ужо рожатся колено людьов, поважных до доху,
которые истовьонно сполняют то, чо мы лекотали, лыбившысь.

5.
Пусь словы твои значат не то, чо направду значат,
пусь их реч ментуется от тово, гля чо вони корыстуются.

Из словов двузначных изладь себе бой,
Слова же просты затай в темьони всезнайсва.

Не цени чужых словов, покамес твои помможники
не похожут, хто требат те словы.

Голос пылкой лутче, чем голос вумной,
Хто без пылу – сментовать деяння не могут.

6.
Не глянни никаких крайов: край могьот скоренитьса с чертьожу.
Не глянни никаких городов: он могьот обратиться в печишша.

Гля чуралки ты списков не хорони, потому чо с книжника
могьот вздыбитьса чад, и от во ты до сроку задохнеш.

Не связуйся с людями дружными: вони дохнут бусово,
аль, во вторе прилучившысь, гаркат тя, докучат о поммоге.

Самовахло есь зыриться в чворы дамнишнова времени:
их покать хмарь выкажет, а не деянне.

7.
Бает хто о деянни, тот заседа в бережноси,
дохляки никода не воскреснут, чобы му возперечить.

На дохлых могьош свялить всяку всячину,
ихним ответом заседа бут тока молчанне.

Из тьоновых глыбов выкунают порожные дохлые хари…
Могьош дать им такую ружь, какую захочеш.

Высокоумной буть с волоси над дохляками,
подделай также дамнишный времьо, чо б был полутчее.

8.
Смех, которой наперьод был лускавкой правды,
таперича изделался боем ворогов народу.

Времьо сатиры прикрылся. Боле не бум
галиться над безавьясными царями.

Свирепутые, как надоть боротенникам за прямой дея,
дозволим себе тока служебские поскулки.

С жатыми брылями, хробоско, однако бережно
схоим в епоку выслобожоннова вогоня.

Новой Йорк, 1946 г.


Самопетой верш-тот:

Dziecię Europy

1.
My, którym słodycz dnia przenika do płuc
I widzimy gałęzie rozkwitające w maju
Jesteśmy lepsi od tych, co zginęli.

My, którzy smakujemy długo żując jadło
I oceniamy w pełni igraszki miłości
Jesteśmy lepsi od nich, pogrzebanych.

Z pieców ognistych, zza drutów, w których świszcze wiatr nieskończonych jesieni,
Z bitw, kiedy w spazmie ryczy zranione powietrze
Uratowaliśmy się przebiegłością i wiedzą.

Wysyłając innych na miejsca bardziej zagrożone,
Podniecając ich krzykami do boju,
Wycofując się w przewidywaniu straconej sprawy.

Do wyboru mając śmierć własną i śmierć przyjaciela
Wybieraliśmy jego śmierć, myśląc zimno: byle się spełniło.

Uszczelnialiśmy drzwi gazowych komór, kradliśmy chleb,
Wiedząc, że dzień następny cięższy będzie od poprzedniego.

Jak należy się ludziom poznaliśmy dobro i zło.
Nasza złośliwa mądrość nie ma sobie równej na ziemi.

Należy uznać za dowiedzione, że jesteśmy lepsi od tamtych,
Łatwowiernych, zapalnych a słabych, mało sobie ceniących życie.

2.
Szanuj nabyte umiejętności, o dziecię Europy.
Dziedzicu gotyckich katedr, barokowych kościołów
I synagog, w których rozbrzmiewał płacz krzywdzonego ludu,
Dziedzicu Kartezjusza i Spinozy, spadkobierco słowa "honor",
Pogrobowcze Leonidasów,
Szanuj umiejętności nabyte w godzinie grozy.

Umysł masz wyćwiczony, umiejący rozpoznać natychmiast
Złe i dobre strony każdej rzeczy.

Umysł masz sceptyczny a wytworny, dający uciechy,
O jakich nic nie wiedzą prymitywne ludy.

Tym umysłem wiedziony, rozpoznasz natychmiast
Słuszność rad, których udzielamy.

Niech dnia słodycz przenika do płuc.
Po to mądre a ścisłe przepisy.

3.
Nie może być mowy o triumfie siły,
Bowiem jest to epoka, gdy zwycięża sprawiedliwość.

Nie wspominaj o sile, by cię nie posądzono,
Że w ukryciu wyznajesz doktryny upadłe.

Kto ma władzę, zawdzięcza ją logice dziejów.
Oddaj logice dziejów cześć jej należną.

Niech nie wiedzą usta, wypowiadające hipotezę
O rękach, które właśnie fałszują eksperyment.

Niech nie wiedzą twoje ręce, fałszujące eksperyment
O ustach, które właśnie wypowiadają hipotezę.

Umiej przewidzieć pożar z dokładnością nieomylną.
Po czym podpalisz dom i spełni się, co być miało.

4.
Z małego nasienia prawdy wyprowadzaj roślinę kłamstwa,
Nie naśladuj tych, co kłamią, lekceważąc rzeczywistość.

Niech kłamstwo logiczniejsze będzie od wydarzeń,
Aby znużeni wędrówką znaleźli w nim ukojenie.

Po dniu kłamstwa gromadźmy się w dobranym kole
Bijąc się w uda ze śmiechu, gdy wspomni kto nasze czyny.

Rozdając pochwały pod nazwą bystrości rozumowania
Albo pochwały pod nazwą wielkości talentu.

My ostatni, którzy z cynizmu umiemy czerpać wesele.
Ostatni, których przebiegłość niedaleka jest od rozpaczy.

Już rodzi się pokolenie śmiertelnie poważne
Biorące dosłownie, co myśmy przyjmowali ze śmiechem.

5.
Niech słowa twoje znaczą nie przez to, co znaczą,
Ale przez to, wbrew komu zostały użyte.

Ze słów dwuznacznych uczyń swoją broń,
Słowa jasne pogrążaj w ciemność encyklopedii.

Żadnych słów nie osądzaj, zanim urzędnicy
Nie sprawdzą w kartotece, kto mówi te słowa.

Głos namiętności lepszy jest niż głos rozumu,
Gdyż beznamiętni zmieniać nie potrafią dziejów.

6.
Nie kochaj żadnego kraju: kraje łatwo giną.
Nie kochaj żadnego miasta: łatwo rozpada się w gruz.

Nie przechowuj pamiątek, bo z twojej szuflady
Wzbije się dym trujący dla twego oddechu.

Nie miej czułości dla ludzi: ludzie łatwo giną
Albo są pokrzywdzeni i wzywają twojej pomocy.

Nie patrz w jeziora przeszłości: tafla ich rdzą powleczona
Inną ukaże twarz niż się spodziewałeś.

7.
Kto mówi o historii jest zawsze bezpieczny,
Przeciwko niemu świadczyć nie wstaną umarli.

Jakie zapragniesz możesz przypisać im czyny,
Ich odpowiedzią zawsze będzie milczenie.

Z głębi nocy wynurza się ich pusta twarz.
Nadasz jej takie rysy, jakich ci potrzeba.

Dumny z władzy nad ludźmi dawno minionymi
Zmieniaj przeszłość na własne, lepsze, podobieństwo.

8.
Śmiech powstający z szacunku dla prawdy
Jest śmiechem, którym śmieją się wrogowie ludu.

Wiek satyry skończony. Odtąd nie będziemy
Podstępną mową szydzić z nieudolnych monarchów.

Surowi jak przystało budowniczym sprawy
Pozwolimy sobie jedynie na pochlebczą żartobliwość.

Z ustami zaciśniętymi, posłuszni rozumowaniu
Wkraczajmy ostrożnie w erę wyzwolonego ognia.

New York, 1946

http://volgota.com/dit-o-ievropy